Фанфики с кинк-феста

[cobalt60]

Спустя изрядное количество времени решила все-таки выложить у себя два фанфика, написанных на кинк-фест по Детроиту. Один из них я люблю, второй не очень, но тут пусть лежат оба)

Название: Рабочие отношения
Автор: Cobalt 60 (Чисайна)
Фэндом: Detroit: Become Human
Пэйринг: Гэвин/РК900
Рейтинг: NC-17
Размер: Мини
Заявка: Гэвин Рид/РК900. Топ!Гэвин. Секс в полицейском участке. Новая кукла стремится поддерживать хорошие рабочие отношения с коллегой, и без разницы, если это означает лечь под него
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Девятисотку тут тоже зовут Коннор. Так что если вас триггерит с любых имен, кроме Ричарда, лучше не читайте.

Когда RK800 отстраняют и утилизируют, Гэвин Рид не чувствует ничего, кроме глубочайшего удовлетворения. Когда Заноза-в-заднице-Хэнк увольняется вскоре после этого, работа в участке становится настоящим удовольствием.
Несколько недель детектив Рид проживает, расследуя не слишком сложные дела и литрами заливая в себя дешевый кофе. Больше никто не зудит над ухом и не путается под ногами, не учит его жить и работать, не толкает речей о том, какие андроиды замечательные создания. Гэвин выполняет свой долг так, как ему кажется правильным, и крепко спит по ночам.
Потому что, кто бы что ни говорил, детектив Рид был уверен - его совесть чиста.
За всей этой идиллией даже как-то забывается извечный закон мироздания - если жизнь тебя наградила, значит, скоро она же пнет тебя под ребра, сломает пару конечностей и заберет гребаную награду. Гэвин все это чувствует крайне отчетливо, когда ему представляют нового "напарника".
Последнее слово техники. Новейшую разработку Киберлайф. Очередную жестянку с лицом Коннора и в пиджаке с дурацким воротником.
Никакие доводы не помогают. Детектив Рид кричит, убеждает, просит, и, в конце концов, просто разбивает андроиду лицо. Костяшки сбиваются в кровь, но от вида капающего на белую ткань тириума становится легче. Начальство остается непреклонно, и новый-улучшенный-замечательный-Коннор тенью следует за Гэвином из кабинета.
И начинается ад.
Андроид с глазами рептилии располагается за соседним столом. Просит называть себя "Коннором". Тащит в рот улики на местах преступлений, и от этого буквально воротит. Гэвин искренне не понимает, какого черта в Киберлайф толком не изменили внешность своей новой модели и хотя бы не придумали места получше для анализатора. Даже спрашивает однажды жестянку, кто именно из нынешних глав корпорации дрочит на смазливых пареньков с мощной оральной фиксацией. Жестянка предсказуемо отвечает, что не понимает сути вопроса. Стоявший рядом коп из соседнего отдела хмыкает: "Не думал, что ты знаешь такие умные слова", и получает удар под дых.
Потому что, кто бы что ни говорил, детектив Рид не был стереотипным полицейским-идиотом.
***
- Детектив, мне нужно с вами поговорить.
Гэвину очень хочется сделать вид, что он не видит, не слышит и знать не знает застывшего рядом андроида. Но эта тактика опробована и она не работает. Новый Коннор не лучше старого - может стоять над душой часами, через равные промежутки времени повторяя одну и ту же фразу. А продолжать заниматься чем-либо под постоянным прицелом неживого, холодного взгляда попросту невозможно.
Поэтому детектив Рид откидывается в кресле, устало трет виски пальцами и, не отрывая взгляда от компьютера, отвечает: "Валяй".
- Я заметил, что наши с вами отношения можно назвать напряженными.
- Неужели? - эта фраза настолько абсурдна, что Гэвину даже становится интересно, - И с чего же ты это взял?
- Расходы на мое восстановление после нанесенных вами поломок вчера составили тысячу семьсот тридцать два доллара. И это не считая того раза, когда вы на ходу вытолкнули меня из машины, - андроид наклоняет голову чуть влево, и приподнимает брови. Видимо, это задумывалось как имитация легкой укоризны.
- А почему он не считается? - Гэвин отталкивается ладонями от столешницы и поворачивается к Коннору. На экране компьютера мягко мерцают цифры - 2:46. Дописать отчет уже явно не получится, ехать домой ради пары часов сна тоже нет смысла. Почему бы не скоротать время?
- В порядке исключения в Киберлайф согласились признать инцидент страховым случаем.
Детектив Рид смеется. Коннор продолжает стоять в наигранно-укоряющей позе. В пустом офисе полумрак и пахнет сгоревшим кофе - въевшийся в мебель запах на грани восприятия.
- А если я сейчас встану, возьму вот этот стул, - Гэвин для большей наглядности поглаживает подлокотник, - и проломлю им твой пластиковый череп, страховка это покроет?
- Боюсь, что нет. И в таком случае некоторые кластеры моей памяти будут безвозвратно утеряны. Такие случаи сильно тормозят нашу совместную работу, детектив.
- А мне срать. Нет никакой "нашей работы", жестянка. Есть моя работа, и ты тот, кто мешает мне ее выполнять. Если это понятно, советую свалить куда подальше. Во избежание, - Детектив Рид хмыкает, - не страховых поломок.
Коннор хмурится и часто моргает. Диод на виске вспыхивает желтым.
- Я изучил ваше личное дело. Вспышки агрессии, несколько случаев временного отстранения. Рекомендации посетить психолога для работы с гневом зафиксированы двенадцать раз.
- И что, хочешь психологом поработать? Посоветуешь медитировать по утрам, питаться салатиками и позитивно мыслить?
В другое время Гэвин бы уже встал и заставил андроида заткнуться. Всеми возможными средствами, включая упомянутый стул. Но он слишком давно нормально не спал и, если говорить откровенно, ни с кем толком не разговаривал.
- Не думаю, что вы последовали бы такому совету, - Коннор меняет выражение лица. Становится больше похоже на маску доброжелательности - Но, если позволите, можно направлять негативную энергию в другое русло. Например, секс.
В первую секунду детектив Рид думает, что ослышался. В три часа ночи после полного рабочего дня можно, пожалуй, услышать и не такое. Указывающий на недотрах андроид - нечто за гранью сюрреализма.
- Да ты двинулся. Тебе там что, после случая с машиной неправильно провода подключили?
- Я регулярно провожу диагностику и могу вас заверить, что функционирую в полном соответствии с протоколами.
Гэвин часто моргает и смотрит на Коннора. Идеально отглаженная форма, идеальный пиджак, идеально начищенные ботинки. Идеальная имитация человека. Стоит посреди полицейского офиса и предлагает "делать любовь, а не войну". Становится уже не смешно даже, жутко от абсурда происходящего.
- То есть, предлагаешь тебя трахать, а не бить? - спрашивает детектив Рид, чтобы услышать "Вы меня не так поняли", "Такие функции во мне не заложены" или любую другую хрень, которая поставит точку на этом разговоре и вернет все в привычное русло.
- Мне кажется, это пошло бы на пользу вам и нашим расследованиям.
Коннор то ли просто забыл сменить это свое доброжелательно-участливое выражение лица на другое, то ли думает, что оно подходит к ситуации. Стоит, чуть склонив голову - едва заметная морщинка между бровей.
"Пиздец", - думает Гэвин. Больше ничего в голову не идет.
- Если я не отвечаю вашим предпочтениям, то можно воспользоваться услугами специализированных андроидов, подобрав наиболее привлекательного с точки зрения...
- Стоп, - команда обрывает фразу, и андроид тут же замолкает, - Ты вполне подойдешь.
"Вот теперь точно пиздец" - сигнализирует сознание, но как-то вяло. Потому что... Если задуматься, что тут такого?
Это же просто машина. Все равно, что подрочить, только чуть интереснее. Гэвин осматривает Коннора с головы до ног и усмехается:
- Раздевайся.
На миг висок мигает желтым - не ожидал? И к черту. Все к черту.
Коннор начинает раздеваться - стягивает с плеч пиджак, методично расстегивает пуговицы на рубашке, стягивает брюки и нижнее белье. Все аккуратно складывает на полу рядом - ровно-ровно, шов ко шву. Оказавшись обнаженным, спокойно смотрит на Гэвина.
- Я смотрю, в Киберлайф над тобой потрудились на славу.
- Мое тело максимально схоже с человеческим, если вы об этом, - Коннор опускает руки и стоит, не пытаясь прикрыться, в ожидании новых указаний.
Гэвин откидывается на спинку стула и рассматривает "самую передовую разработку Киберлайф". Кожа гладкая, мускулы едва намечены. Статуя, а не человек. Волос в паху совсем нет, а вот член - есть. Такой же скульптурно-аккуратный. Думать о том, как кто-то сидел и создавал его "дизайн" становится смешно. Вот это работа у человека - члены рисовать, пожалуй, даже хуже полицейской. Детектив Рид фыркает и отгоняет неуместные сейчас мысли.
Открывается такое поле для экспериментов. Красивая, аккуратная, послушная машина, ждущая указаний. С которой можно делать все, что захочется. Возбуждение прокатывается по телу первой теплой волной.
Гэвин медленно, почти лениво поднимает ногу. Прислоняет каблук к члену Коннора и давит, улыбаясь и глядя в ничего не выражающие глаза. Андроид стоит на месте, не отводя взгляд и не издавая ни звука. Только диод вспыхивает: синий-желтый-синий-красный-синий...
Развлечение быстро надоедает. Гэвин перестает улыбаться и, расстегивая пряжку на своих джинсах, коротко командует:
- На колени.
Коннор подчиняется с механической неспешностью и это чертовски, чертовски бесит. Как и спокойный взгляд, белая кожа, аккуратно сложенная на полу одежда...
- За работу, жестянка.
Когда руки андроида ложатся на бедра, где-то в глубине сознания мелькает красным мысль о том, что этими самыми пальцами легко можно крошить человеческие кости... Но этого, конечно, не происходит. Коннор покорно опускает голову и ртом обхватывает полувозбужденный член.
Внутри - синтетическая мягкость. Обволакивает, ласкает, сжимается. Язык скользит по стволу, губы плотно сжимают у самого основания. Все, казалось бы, идеально, но не хватает чего-то важного...
Слишком сухо.
- Стоп, - приказывает Гэвин, и Коннор тут же поднимает голову. Он выглядит так, словно ничего необычного не происходит. Словно он не стоит на коленях посреди полицейского участка, отсасывая своему "напарнику". У человека припухли бы губы, растрепались волосы, увлажнился взгляд - андроид выглядит отстаненно и по-странному целомудренно. Если бы не нагота, ничем не отличался бы от повседневного своего облика. Совершенный от макушки до пяток, мать его.
Гэвин с силой хватает Коннора за шею и тянет вверх. Кожа под пальцами - как настоящая, если смотреть с близкого расстояния, можно даже разглядеть россыпь бледных веснушек. Каждый отдельный волосок на ресницах, каждую чертову пору - человек человеком.
Вот только глаза - как у покойника. Смотрят без страха, без интереса, без проблеска воли.
Гэвин сильнее сжимает пальцы на шее Коннора. Под обманчиво мягкой плотью прощупывается жесткий каркас.
- Открой рот. Глаза закрой.
Андроид подчиняется. Теперь, когда не видно взгляда, он выглядит не хуже и не лучше других машин. Не так раздражает. Даже зудящее желание стереть все бесчисленные модели RK с лица земли начинает уступать желанию выебать конкретного РК900 здесь и сейчас.
Гэвин наклоняется и жестко впивается в открытые губы. Вылизывает рот Коннора изнутри, пока там не становится тепло и влажно, напоследок проходится языком по кромке безупречно ровных зубов. Чуть отстраняется и любуется результатом. Уже лучше, но чего-то не хватает...
Свободную ладонь запускает в идеальные волосы. Дергает на себя, сильно, у человека бы вырвался стон и выступили слезы. А Коннор молчит, все так же застыв с открытыми, поблескивающим теперь губами. Только ресницы дрожат. Несколько темных прядей все-таки подчиняются и покидают извечную укладку, падают на лицо, липнут ко рту... Теперь - растрепанный, с запрокинутой головой и закрытыми глазами, Коннор выглядит именно так, как надо.
- Совсем другое дело. Продолжай.
Влажный от слюны язык ощущается на члене куда острее. А еще андроидам не нужно дышать, у них нет рвотного рефлекса - и все это делает процесс восхитительным.
Реальность плывет, под закрытыми веками пляшут цветные точки. Гэвин теряется во времени, потому что все, кроме скользящего от основания к уздечке языка, перестает существовать. Это абсолютно точно лучший минет в его жизни.
И не только потому, что его делает андроид.
Гэвин с силой давит на затылок Коннора, загоняя член как можно глубже. Пока длится ослепительно яркий оргазм, андроид не двигается, только стенки его горла продолжаются сокращаться, подстегивая ощущения.
Потом - блаженная расслабленность и опустошенность. Коннор осторожно отстраняется и смотрит снизу вверх, не решаясь без приказа ни встать, ни одеться. В уголках его губ - белое и липкое.
Гэвин выравнивает дыхание. К осознанию того, что он только что кончил в гребаную новейшую-улучшенную-жестянку-от-Киберлайф, которая стоит как весь полицейский участок, примешивается мысль о необходимости что-то срочно сделать с камерами наблюдения.
Или - через мгновение думает он, не настолько срочно. До начала рабочего дня еще целых несколько часов, а в его распоряжении послушный андроид с теперь уже точно восхитительно влажным ртом.
- Знаешь, может, ты прав и мы с тобой еще поладим. Раз уж ты такой разносторонне одаренный и послушный робот, - Гэвин почти осторожно берет Коннора за подбородок и большим пальцем проводит по блестящей липкой линии, протянувщейся по его щеке.
- Я запрограммирован выполнять приказы. И я делаю это хорошо, уверяю вас.
Гэвин ухмыляется. Он точно знает, что еще не раз проверит это утверждение.

Название: Доверие
Автор: Cobalt 60 (Чисайна)
Фэндом: Detroit: Become Human
Пэйринг: Маркус/Саймон
Рейтинг: R
Размер: Мини
Заявка: Маркус/Саймон. Церебральный секс прямо на важном совещании. Заказчик заинтригован способностью андроидов "целоваться" руками, и уверен что таким образом можно не только целоваться

Новенький конференц-зал был забит до отказа, и Саймон даже не просмотрел список приглашенных – точно знал, что людей и андроидов здесь поровну. Как и на встрече на прошлой неделе, и на всех предыдущих…
Основной состав тоже почти не менялся. Они с Маркусом, мадам Президент или приближенные к ней лица, и как можно больше известных личностей. Им полагалось улыбаться, пожимать друг другу руки и аплодировать каждой фразе о том, как замечательно теперь сосуществуют люди и андроиды.
Свобода, равенство, братство.
Политика.
Текст каждого доклада с пометкой «Утверждено» и десятком электронных подписей уже давно был отправлен всем участникам. Вместе со списком допустимых вопросов. Саймону казалось – еще немного, и начнут прописывать нужные эмоции.
«Сегодня открывается уже четвертое отделение бесплатной психологической помощи андроидам, пострадавшим от действий людей!» - аплодисменты, счастье, лицо довольной мадам Президент крупным планом.
Саймон понимал необходимость этого фарса и видел, как после каждого репортажа о таких встречах растет симпатия среди человеческого населения. Это стоило потраченного времени. Но, может, так давала знать о себе его программа домашнего андроида и все те девять тысяч сказок, которые он носил в своей голове.
«Ложь, - предписывала программа говорить детям, - это плохо. Нужно говорить правду»
«Притворяться, - вторил сценарий по взаимодействию с подростками, - не лучший выход. Нужно быть собой и не стесняться своих эмоций».
Саймон, находясь в окружении неестественно улыбающихся людей, почти физически чувствовал, как сбоит от противоречий вычислительный модуль. Конечно, некоторые (и их становилось все больше) были искренне воодушевлены идеей нового мира, где люди и андроиды равны и мирно сосуществуют бок о бок. Но в обстановке, где от каждого требовался узкий набор заготовленных фраз и движений, даже эта искренность блекла и словно бы растворялась в необходимости отыгрывать свои роли.
Вот мадам Президент, благородно пошедшая на риск и давшая "новой разумной форме жизни" возможность существовать рядом с людьми.
Вот Маркус - герой революции и лидер андроидов.
Вот специалист по связям с общественностью, телезвезда, политик, первый андроид-дипломат... Вот Саймон.
Кто такой Саймон?
Об этот простой вопрос разбивалась всякая уверенность.
То есть, конечно, была длинная официальная должность, где слова "андроиды", "взаимодействие", и "первый заместитель" причудливо перемешивались, оставляя кислое послевкусие. И был Маркус, говорящий: "Ты нужен мне". Во втором Саймон видел куда больше смысла.
Очередной докладчик поднялся на сцену, попав под прицел телекамер. На умело загримированном лице поблескивали очки в тонкой оправе.
- Люди и андроиды, - начал он, - с каждым днем понимают друг друга все лучше...
Саймон борется с искушением отключить слуховой модуль. Одни и те же слова, перемешанные в сотню предложений. Фальшь, подделка, ложь...
Маркус дотрагивается до его руки под столом. Кончики пальцев покалывает предложение контакта.
Он делает это постоянно - делится образами, мыслями, воспоминаниями. Ничего не требует от Саймона взамен. Касание - желтые листья в свинцовом зеркале лужи, лицо Карла, счастье, птичья трель, располосованное закатом небо, спокойствие... Саймон ждет чего-то подобного и охотно открывает сознание. Что угодно, только бы забыться, на миг выбросить из головы протоколы, прекратить сверять новую речь с десятком, что были до нее...
Саймон отдергивает руку, когда сотней импульсов по нему растекается чужое желание. Оно ощущается так, словно между слоем пластика и искусственной кожей кто-то насыпал песка, и каждый сенсор сигнализирует о раздражителях. У людей (Маркус рассказал ему об этом однажды, вжимая в стену своего кабинета и обводя пальцами чувствительные стыки пластин) возбуждение концентрируется в области половых органов. Модель Саймона их не предусматривает, как и самого возбуждения в изначальном смысле этого слова. Но это не значит (на этом моменте Маркус тогда надавил сильнее на одно из креплений тириумного насоса, и система пошла рябью от перегрузки), что они не могут делать это по-своему.
Не так, как люди.
Они сидят на третьем ряду, и по сенсорам Саймона все еще прокатывается волнами желание Маркуса. Сейчас точно не лучшее время и не лучшее место для того, что предлагает его приветственно раскрытая, побелевшая ладонь. Ни один благоразумный андроид не стал бы этого делать.
Маркус ждет терпеливо, продолжая смотреть на сцену.
Докладчик поправляет жиденькие волосы и делает глоток воды. Откашливается и хорошо поставленным тоном продолжает: "Залог успешного взаимодействия людей и андроидов...".
Саймон думает: "К черту". Такие слова тоже не заложены в его программу, но он многому научился у Маркуса. Он переплетает их пальцы, привычно соскальзывая туда, где они - одно целое.
"Привет" - звучит голос Маркуса в его голове. За голосом следует целый ряд образов - Саймон, склонившийся над какой-то книгой, белый пластик с царапинами серийного номера, пальцы, мягко толкающиеся между сплетений проводов, тириумных трубок, искусственных органов...
"Нас заметят" - это уже не возражение, а констатация факта. Система вентиляции легко сбоит, возбуждение прокатывается по сенсорной сети двойной волной. Их желания подпитывают друг друга, рассыпаются перед глазами предупреждениями об ошибках.
"Нет, если... - Маркус сжимает пальцы чуть сильнее, - ты отключишь все протоколы защиты, включая базовые".
Саймон чувствует, как расширяются его искусственные зрачки, имитируя удивление.
Биение тириумного насоса, работа систем вентиляции, алгоритмы работы искусственной кожи, доступ к внутренней памяти... Все это и еще больше, столько, что можно заставить буквально рассыпаться по полу грудой частей... Никто в здравом уме не станет передавать настолько полный контроль над собой.
В здравом ли он уме? Видимо, нет, потому что мысль о том, как много Маркус сможет сделать, обладая полным доступом к его телу, не пугает, а завораживает. Саймон колеблется едва ли дольше секунды.
Он не смог бы открыться Маркусу сильнее, даже разобрав себя на микросхемы. Это интимнее, глубже, важнее всего, что они делали...
Маркус распутывает строчки кода бережно и неторопливо. Это тоже своеобразная ласка, прелюдия. Саймон чувствует, как системы, одна за другой, отказываются ему подчиняться.
"Отказано в доступе, отказано, отказано, отказано, требуется срочная диагностика, отправьте отчет в Киберлайф, отказано в доступе, состояние не удается диагностировать".
Сердце Саймона бьется только потому, что ему это позволяет Маркус, и это одно из самых восхитительных чувств, которое они оба могут представить.
Саймону остается не так уж много - он слышит, видит и чувствует. Только обработка входящей информации, только то, что кажется Маркусу важным. Предвкушение туго закручивается вокруг шеи и паучьими лапками проходится вдоль позвоночника.
"Скажи мне, если захочешь остановиться" - говорит Маркус. И тут же целует его.
То есть, конечно, "целует" - неправильное слово. Он просто активирует сенсоры искусственной слизистой, заставляя их чувствовать давление, которого на самом деле нет. Но Саймон отчетливо ощущает мягкое движение чужого языка во рту - система обманывается легко, никаких барьеров, никаких сомнений.
"Я могу отключить зрительный модуль" - и это предложение очень кстати, потому что Саймон не может закрыть глаза, а этого хочется до безумия. Как если бы Маркус действительно его целовал. Как если бы они были одни.
Темнота. Повышение чувствительности сенсоров. Прикосновения.
Сперва почти бессистемные, Маркус просто изучает его, пробираясь через заводские установки, пробуя... Россыпь поцелуев на плечах, и тут же - горячее дыхание рядом с бедрами, щекочущая ласка вдоль пластиковых швов на животе... Ликование Маркуса ощущается как свое собственное, когда все, наконец, сходится в целостной картине.
Саймон чувствует объятия. Это настолько реально - давление чужого тела, руки, скользящие по ребрам. Вычислительный модуль зависает, не понимая, как Маркус может одновременно сидеть рядом, целоваться и обнимать со спины. Перед глазами мелькает сообщение о возможной неисправности сенсоров и рекомендация немедленно перезагрузить и протестировать все системы. Саймон шлет его к черту.
"Это восхитительно, - говорит Маркус и его голос звучит чуть ниже обычного. Саймону нравится, это похоже на то, что он знает о человеческих проявлениях возбуждения, - Я могу коснуться тебя везде".
И, словно, в подтверждение своих слов, он активирует внутренние датчики.
Если бы у Саймона был доступ к голосовому модулю, он бы закричал. Если бы у него оставался контроль хоть над одной из своих систем, он потерял бы его - выгнулся дугой от крайнего напряжения всех искусственных мышц, побелел до пластикового корпуса... Но сейчас все контролирует Маркус, поэтому, пока сознание Саймона пестрит от сообщений о перегрузке и, кажется, плавится от слишком сильных ощущений, его тело продолжает сидеть, спокойно наблюдая за выступающими.
Маркус активирует группы сенсоров касается его везде. Он регулирует чувствительность, давление, температуру дотрагивается губами, пальцами, языком. Всем телом вжимается, оглаживает ладонями обшивку изнутри. Маркус всюду, ласкает каждый сантиметр, у него словно тысяча беспокойных и ласковых рук, которые не останавливаются ни на минуту.
Саймон не уверен, что его система способна к обработке такого количества информации, но он скорее согласен отключиться в вынужденной перезагрузке, чем остановить происходящее.
Губы Маркуса на его шее, ключицах, бедрах, там, где тириумный насос сердце входит в паз на груди.
"Все хорошо? Тебе нравится?"
Это самый нелепый вопрос, который только можно задать. Саймон не может подобрать подходящих образов, со словами тоже возникают сложности. Потому что это не "хорошо" и не "нравится".
Это слишком остро и много, и ярко, и где-то еще мелькают сообщения об ошибках и отказах в доступе. Странно, волнительно, словно Маркус действительно разобрал его по частям и Саймон больше не целостен, становясь его продолжением. Такой уровень контакта стирает последние границы между ними.
"Не останавливайся. Не останавливайся. Не останавливайся". Его ответ окрашен красным, отмечен, как поврежденный файл, но Маркус все понимает.
И продолжает.
Система не выдерживает и уходит в перезагрузку, мир напоследок рябит таким количеством системных сообщений, что они наслаиваются друг на друга и рассыпаются на пиксели.
Возобновление работы систем.
Аплодисменты.
Докладчик с резиновой улыбкой покидает сцену, объективы камер следуют за ним, словно хищники за добычей. Прошло едва ли семь минут, но Саймону кажется, что их с Маркусом не было минимум несколько часов. Они оба, не сговариваясь, крепче переплетают пальцы, и только тогда Саймон понимает, что снова может двигаться.
Он все еще объединен с разумом Маркуса, и чужое удовлетворение пополам с предвкушением становятся их общим чувством.
"Мне понадобится чуть больше времени, чтобы задействовать все сенсоры одновременно. Но, думаю, должно получится"
Саймон в этом не сомневается. Как и в том, что он, при должной концентрации, тоже сможет удерживать контроль над двумя телами одновременно...
Они внимательно смотрят на сцену. Их ладони не размыкаются.